Обладатель премии «Ника» рассказал о том, что может, а что не может себе позволить настоящий актёр
«Григорий Р.», «Конец прекрасной эпохи», «Антикиллер», «Нюхач», «Под прицелом» — это фильмы, в которых снимался Борис Каморзин (он просит, чтобы ударение ставили на последний слог). Смешной толстячок, умеющий вдруг сделаться таким пронзительным и трагичным. Он добился «любви» режиссёров после 15 лет «простоя» в профессии. О том, как это было, Борис Каморзин рассказал корреспонденту «Восточного округа».
Премии на жизнь не влияют
— Борис, недавно вы получили «Нику» за роль настоятеля монастыря в фильме «Монах и бес», что-то изменилось после этого в вашей жизни?
— Снимать меня больше не стали (хотя, приятно, конечно, что теперь я в 7-й раз лауреат и академик «Ники»). Если бы я молодым начал получать призы, может и снесло бы крышу, а так… По большому счёту, ничего не изменилось.
— В спектакле «Коммуниканты» театра «Практика» вы играете роль… не совсем одетым. Как вы на это решились, и как отнеслась к этому ваша супруга?
— Ой, я так горжусь этим — завидуйте! Это шутка. Светлана пришла, посмотрела спектакль, и он ей не понравился. И не потому, что я там в окружении девушек, а просто не понравился спектакль. Но я же раздеваюсь на сцене не просто так — для создания образа. При этом если вы заметили, я там с абсолютно неподвижным лицом.
— А многие актёры говорят: «Я — ни за что!»
— До меня эту роль предложили кому-то другому. И он сказал: «Русский актёр не может так выйти на сцену!». Вот этого я не понимаю совсем: а норвежский может? А португальский?
— Может быть, дело здесь в «высокой миссии» театра?
— Причём тут это? Ты — или актёр, или не актёр. А русский или голландский — всё равно.
Мы обрадовались друг другу и поженились
— С вашей супругой Светланой вы вместе какое-то безумное количество лет — это редкость для актёров. Расскажите историю вашей любви.
— Вы что-то путаете, у нас всего 20 лет брака. Света была администратором в московском ТЮЗе, а я — молодым актёром. Она пришла в театр как раз, когда я оттуда уходил, поэтому — «увидели» друг друга, и разошлись каждый по своим делам. Я ушёл на год в театр Вахтангова… тапёром. Меня использовали там исключительно как пианиста, а я — хороший пианист.
Через год я вернулся обратно в ТЮЗ, мы очень обрадовались друг другу и поняли, как внутренне ждали встречи. Всё произошло быстро: я её увидел, угостил мороженым, потом мы пошли гулять, а вечером я проводил домой. Потом очень быстро сделал ей предложение, она согласилась, и мы поженились.
— По моим наблюдениям, хорошие браки случаются у актеров, преимущественно, со своими агентами и с администраторами…
— Света никогда не была моим агентом, она домохозяйка. А я езжу в экспедиции, вот завтра в Сыктывкар отправляюсь на 10 дней.
— Кочевая жизнь «бродячих артистов» ветрена…
— Я абсолютно верный муж. У меня даже мысли никогда не возникало что-то изменить в жизни или изменить жене. Мы столько лет вместе, что стали родственными душами.
— Вы весёлый. С вами, наверное, легко…
— Ужасно. Все время что-то бурчу, все мне не так, учу её чему-то, бедную — и как она выдерживает? Но она уже поняла, как со мной жить. Когда я совсем достаю её придирками, она говорит: «Всё, надоел. Иди, поработай, поснимайся!». Обычно я бешусь, когда долго не снимаюсь.
Два Бориса
— Ваш сын назван в честь вас Борисом, и знаю, что ваша семья долгие годы не расставалась вообще: вы всегда все вместе ездили отдыхать, даже когда он уже был большим.
— C семьей к морю — дело святое. В нашем климате невозможно не восстанавливаться, поэтому надо периодически дышать свежим воздухом. Ребёнку, правда, скоро 22, поэтому он теперь уже не каждый раз с нами ездит.
— Девочки?
— Ну конечно. А пока он был маленький, мы его везде с собой возили. Любим открывать новые страны, и есть у нас пара «прикормленных» отелей в Греции и на Майорке — такие «дальние дачи», где все нас давно знают.
— Сын не пошёл по вашим стопам, потому что вы не хотели?
— Я очень хотел, чтобы он был актёром. Водил его на детские кастинги. А он походил, походил, и говорит: «Нет, папа, отвали. Не хочу». Потом он окончил музыкальную школу с красным дипломом, простую, конечно, не как я (Борис Каморзин окончил центральную музыкальную школу при московской консерватории, готовил себя к карьере пианиста — авт), но музыкантом тоже не стал. А сейчас он увлёкся химией, учится, работает в лаборатории, и очень доволен, говорит: «Это — мой дом. Я нашёл себя». Я — лирик, а он — физик.
— Вы уделяли большое внимание его воспитанию?
— Очень большое. Я его «лепил». Очень хотел воспитать его хорошим человеком.
— Что вы вкладываете в это понятие?
— Чтобы понимал, что такое добро, и что — зло, чтобы не был подонком, уважал других людей… Чтобы понимал, что нужно делать, а что не нужно: можно ошибиться и сделать что-то сгоряча, но чтобы в душе всегда оставался «камертон»…
Ярмарка в «Сокольниках»
— У вас были любимые уголки в Москве?
— Конечно. Это был центр, Тверской бульвар, улица Неждановой, мы гуляли в парке Горького, иногда ездили в «Сокольники». В «Сокольниках» когда-то была книжная ярмарка — полулегально собирались люди, продавали книги, менялись, я бывал там в начале девяностых. А потом с семьёй мы просто ходили туда гулять, бродили по аллеям. Если уйти далеко, парк превращался в настоящий лес, там было очень спокойно — как будто уехал из Москвы. Духовых оркестров я не помню, но что-то от фильма «Покровские ворота» там оставалось — маленькие заброшенные сцены-ракушки…
Сколько стоит труд актёра?
— Как-то в интервью вы сказали: «Я соглашаюсь сниматься, только когда за это хорошо платят. Когда мало — нет. А все актёры обычно говорят, что если интересная роль, то гонорар не имеет значения.
— Хотелось бы верить. Что тут объяснять? Актёрская профессия технически очень сложная, это 12-часовое пребывание на съёмочной площадке, где вокруг тебя суетятся 100 человек с костюмами, гримом и реквизитом, на тебя постоянно «вешают» звук, режиссёр даёт задачу, партнёр всё время чего-то хочет от тебя — и всё это делать за копейки? Вот и все объяснения. Да и семью кормить надо.
Мама счастлива
— Какая у вас лучшая черта характера?
— Я очень терпелив. Как-то жизнь меня этому научила — сдерживаться и терпеть. И понимать: всё будет, только подожди.
— А плохая?
— Я бываю очень нудный. Жену бедную достаю своим бурчанием.
— Вы родились в театральной семье, ваша мама режиссёр, как она относится к вашим ролям? Что-то советует?
— Она счастлива, что наконец-то меня ценят, любят и уважают, что дают призы… советы она, конечно, уже не даёт. Это было, когда я учился в Щукинском училище. Я должен был стать классическим музыкантом. И после Центральной музыкальной школы мне была прямая дорога в Московскую консерваторию. Но меня забрали в армию, а за два года пианист теряет все навыки. Я служил в оркестре, но не пианистом, научился играть на трубе-баритоне. Мама тогда очень переживала, что я не стал музыкантом, она этого хотела.