В декабре 1941 года под стенами Москвы решалась судьба нашей страны, да и всего мира. Английская газета «Daily Telegraph» 25 ноября 1941 года напечатала: «В эти дни Москва представляет собой интересное зрелище. Сотни и тысячи мужчин и женщин стоят целыми днями в очереди, для того, чтобы зарегистрироваться на военную службу, и они снова возвращаются в очередь на следующий день… Многие из них боятся не успеть зарегистрироваться вовремя, большинство делает это по чувству долга, в силу традиционной русской дисциплины во всём, что касается армии».
«ВО» удалось найти воспоминания людей, которые в 1941 году жили, работали, служили в Москве.
На кремлевских башнях установили пулеметы
Москва 1941 года навсегда осталась в памяти «Почётного ветерана города Москвы и России» Людмилы Мелиховой, работавшей в годы войны переводчицей. На фронте ей довелось допрашивать «языков», учить немецкому наших солдат. «Мне не забыть плакаты на улицах Москвы со словами, звучащими как клятва: «Умрём, но столицу нашей Родины врагу не сдадим», — вспоминает ветеран. — Многие улицы были перегорожены оборонительными укреплениями. Оставшиеся в городе жители делали все, чтобы превратить Москву в неприступную крепость».
Простому уральскому парнишке Анатолию Нифантову довелось служить в полку специального назначения, сейчас он всем известен как Президентский полк. Первый день войны он встретил на своем посту: «Все кремлёвские посты были удвоены. На всех башнях установлены ручные и станковые пулеметы… Когда Москву начали бомбить, мне повезло несказанно. Один из трёх полутонных фугасов, приземлившихся в Кремле, прошил купол и крышу Георгиевского зала. И не взорвался».
Вражеские самолеты « натыкались» на артиллерийское кольцо
А вот как написал в своей книге «О войне и мирных днях» о первом вражеском налете на Москву полковник Марк Иванихин, председатель совета ветеранов ВАО в 1994-2016 годах: «В ночь на 22 июля я заступил в караул на пост №1 к знамени училища (1-е Московское миномётно-артиллерийское училище – ред.) около 22.00. Через некоторое время объявили воздушную тревогу… загрохотали зенитки, по крыше застучали осколки зенитных снарядов. Где-то неподалеку от училища и штаба взорвалась крупная бомба. Дом от взрывов ходил ходуном… Ад бомбёжки продолжался четыре часа. Несколько бомб попало на территорию училища и одна совсем недалеко от штаба».
К счастью, к Москве могли прорваться далеко не все вражеские самолёты. Ветеран Владимир Анненков, служивший в штабе Московского округа ПВО, рассказывал, что когда начались налёты на Москву, вокруг столицы было создано четыре световых поля — там наши истребители встречали вражеские самолёты. Те же самолёты, которые прорывались, «натыкались» на артиллерийское кольцо.
Самое страшное время
Аполлинарии Карцевой в июне 1941 года было чуть больше 17 лет, она, как и многие, рвалась на фронт. Но в райкоме комсомола ей сказали, что она будет полезна в Москве. В сентябре её вместе с другими девушками отвезли на оборонительные работы на Можайскую линию обороны. Рыть противотанковые рвы и траншеи. «Фашисты сбрасывали нам листовки с обращениями, чтобы мы оставили работу, что всё равно они скоро возьмут Москву. Но никто им не верил, — вспоминала Аполлинария Владимировна. — В конце октября налёты на Москву были особенно частыми. И днём, и ночью воздушная тревога объявлялась по 4-5 раз. На город сбрасывались и фугасные бомбы. Многие из них не разрывались. Однажды напротив института Склифосовского упал неразорвавшийся фугас. Позже нам сообщили, что в нём нашли записку «Чем можем — поможем». Значит, и в рядах немецких рабочих были смелые, сочувствовавшие нам люди».
Ветеран Валентина Савенкова пишет, что самым страшным для неё временем стала середина октября 1941 года, когда немцы прорвали оборону под Москвой: «Я тогда жила в Самарском переулке. Остановились предприятия, воцарился информационный вакуум. Повсюду пахло жжёной бумагой — уничтожали документы, которые не должны были попасть в руки врага… В магазинах начали отоваривать все карточки по увеличенной норме, давали продукты даже на корешки к карточкам, лишь бы не оставлять врагу».
С парада сразу в бой
Ветерану Степану Шепилову довелось 7 ноября 1941 году пройти по брусчатке Красной площади: «Нас привезли на Манежную площадь ещё затемно. Там уже стояли танки, самоходки и конница. Ровно в 8 утра под звуки марша мы с винтовками на плечах вышли на Красную площадь. Я шёл правофланговым и думал только о том, чтобы не сбиться с шага, не оплошать. Краем глаза видел на трибуне Мавзолея знакомые по портретам лица Сталина и Ворошилова. Большинство бойцов прямо с парада шли в бой».
Загрузка ...