В свои без малого сто лет Освальд Густавович Лоодус, живущий на аллее Жемчуговой, по памяти цитирует стихи Пушкина, шутит и вспоминает случаи из своей долгой жизни. Насчёт Пушкина — неудивительно: юбиляр вырос в Псковской области, неподалёку от Пушкинских гор, сообщает «Восточный округ».
Участник первого слёта пионеров
Там жили тогда многие эстонцы. Отец Освальда Густавовича служил начальником почты. Освальд неплохо учился, хулиганил в меру и писал стихи, которые даже напечатали в первой всесоюзной детской газете «Ленинские искры». Так он стал юнкором и попал в Ленинград, на первый слёт пионерских организаций.
В Москву за правдой
После 7 класса Освальд уехал в Ленинград и поступил в техникум связи, окончил в 1937 году и по распределению попал в Вятку (сейчас город Киров).
Однажды в комнату, где жил Освальд с коллегой, зашёл парторг. Горячий чайник, чтобы не повредить стол, поставили на книжку — сборник статей Ленина и Зиновьева, который тогда уже был в опале. Соседа, хозяина книжки, за хранение «неправильной» литературы исключили из комсомола.
— Я вижу, что всех вокруг арестовывают! — рассказывает Освальд Густавович. — Тогда я сам пошёл в НКВД и спросил: «Когда меня возьмёте?» — «Когда надо — возьмём!» — «Так я уеду!» — «Найдём, езжай!»
И Освальд поехал искать правду в Москву — в ЦК комсомола, где через год, после долгих разбирательств, подтвердили, что его обвинять не в чем.
Неправильная газета
Когда началась война, связист Освальд отказался от положенной ему брони и пошёл добровольцем в армию.
— Нас хотели отправить в Самару обустраивать запасной командный пункт, но я посчитал, что стыдно уезжать. Мы охраняли радиостанции, связывались по приказу командования с Америкой, Англией. Собирались партизанить.
Позже, когда немцев от столицы уже прогнали, Освальд поехал в командировку в Ростов-на-Дону.
— Оттуда я вёз приболевшему товарищу трёхлитровую банку мёда. Ростов только что освободили, и я завернул банку в первую попавшуюся газету — немецкую. Так и передал гостинец в Москве.
Товарищи «сдали» Освальда в КГБ — вскоре при встрече газету ему вернули, а когда Освальд чуть отошёл — его арестовали.
Случайный побег
Пять лет он сидел не в тюрьме, а в «шарашке» (так называли конструкторские бюро), где разрабатывались детали для артиллерии. Кормили хорошо, бывали концерты, шахматные турниры, уроки иностранных языков.
— Один раз я нечаянно совершил побег, — вспоминает Освальд Густавович. — После свидания с женой задумался и вслед за ней вышел на улицу. Я был хорошо одет — военная форма, начищенные сапоги, и охранники, не раздумывая, меня пропустили. На улице опомнился — куда я иду?! Вернулся, а меня не пускают! Кричат — «Куда идёшь?». А когда охранник понял, что я заключённый — побледнел.
Ни в чём не виноват
После «отсидки» Освальда Густавовича выслали из Москвы — он отправился в Тарту, к родственникам. Только после смерти Сталина разрешили вернуться в Москву, а вскоре реабилитировали.
Освальд Густавович закончил экономический вуз и почти всю жизнь проработал инженером в проектном НИИ. И не просто штаны протирал.
— Это мы придумали ОДС — объединённые диспетчерские службы, — рассказывает он. — Когда управление инженерным оборудованием — системами отопления, вентиляции, водоснабжения, кондиционирования и другими — сходится на один пульт.
А сейчас, говорит, даже свою квартиру не может отремонтировать:
— Обещали мне как участнику обороны Москвы сделать ремонт, а тянут уже который год. Одно окно поменяли, второе — нет. Сейчас уже и не обещают ничего.
Биатлон называли «гонкой патрулей»
В начале войны Освальд учил на Центральном телеграфе группу девушек на радисток, одна из них стала его женой. Вместе они вырастили двух дочерей, сейчас у дедушки двое внуков и уже двое правнуков.
Про секрет долголетия юбиляр говорит: спорт.
— Увлекался всем — боксом, штангой, лыжами… То, что сейчас называют биатлоном, у нас называлось «гонка патрулей», — вспоминает ветеран, — мы бежали на лыжах и стреляли боевыми патронами.
Зарядку, кстати, он делает до сих пор. А летом каждый день гуляет во дворе.
Загрузка ...