Юность Сергея Баталова пришлась на «лихие 90-е» — «гиблое» для актеров время, когда кино не снималось, в театрах из-за нехватки зрителей, артисты потихоньку «переползали» из репетиционных залов в буфет, и… как правило там и оставались.
Табаков уговорил министерство, чтобы мне разрешили не строить самолеты
— Сергей Феликсович, как вы стали актером?
— Вообще-то я собирался строить самолеты. Закончил Омский авиационный техникум, но… ни одного так и не построил,. В Техникуме была театральная студия, ею руководил артист омского драмтеатра Владимир Солопов, он «заразил» меня этим делом, но серьезно поступать я не собирался: после окончания техникума надо было отработать на производстве. И все-таки, попытать силы мне хотелось. С ребятами из нашей студии я поехал в Москву: они поступать, а я – будто-бы «за компанию». Денег не было, и мы добирались до Москвы сначала на электричках, а потом, от Тюмени, в общем вагоне Абаканского поезда. Конечно же, я тоже пошел на прослушивание. В результате я поступил, а ребята – нет. Они очень обиделись и бросили меня на вокзале. И я стал там жить: когда выгоняли с, Казанского, переходил дорогу и шел ночевать в зал ожидания на Ленинградском вокзале, в Питер постоянно ездили студенты, среди них легче было затеряться, за тем, есть ли у тебя билет на поезд, следили не так строго.
— Куда поступили?
— Я попал в первый «набор» студентов Олега Табакова. Если бы не он, я бы актером на стал. Трех-летняя отработка после техникума была обязательна, и Табаков сам пошел к министру высшего и среднего образования СССР, просить чтобы мне разрешили учиться.
«В кино меня привел Досталь»
— Как попали на эту картину на «Облако-рай»?
— Как-то ассистентка режиссера Николая Досталя, ходя по театрам в поисках актеров для нового фильма Досталя забрела в театр-студию «Человек», где я тогда играл. Шел спектакль, где я играл старика, и почему-то я ей понравился… Я потом узнал, что он сказал ей: «Приведи его в студию, я посмотрю издалека, и если он понравится, просто махну тебе рукой, а кесли нет – уводи нафиг». И вот мы приходим. Вижу, какой-то человек машет мне: «Вот, думаю, как ой хороший счеловек, не знает меня, а приветствует»! Так что актером я стал благодаря Табакову, театральная судьба сложилась благодаря Женовачу, а в кино меня привел Досталь
— Был ли прототип этого героя?
— Я играл своего дядьку. В моем детстве не было телефонов, и мама оправляла меня к нему узнать, как он поживает. Я приходил к нему утром, он сидел, смотрел в окно и покуривал: «Вот – говорит — дождь прошел… Интересно, будет еще? Обещали»… И так проходил день.
На съемках тонул в озере
— Знаю, что вы – просто «экстримальный» артист, однажды, например, чуть не утонули на озере?
— Снимали фильм «Под полярной звездой». Поздняя осень, снег, холодно… Мы снимаем сцену на озере, где двое друзей переворачиваются в лодке и я начинаю тонуть. Когда лодка переворачивается, оказывается, что здесь очень мелко, и изобразить тонущего человека вообще невозможно – воды-то по колено! А одежда уже вся мокрая, отъехать на глубину и переснять невозможно. И мне пришлось долго ползать по дну этого озера, изображая утопающего, пока наконец меня не спасли.
— Простудились?
Да нет, меня, конечно, сразу стали отогревать всякими горячими напитками… Вообще, люди на Севере (мы снимали в поселке,до которого от Надыма можно добраться только на вертолете), очень добрые и отзывчивые. Мы снимали осенью, так там с сентября уже снег лежит. Поэтому местные жители все-время предлагали нам пограться – наверное думали, что московские артисты – люди южные, из тропиков приехали. Кроме чая, конечно же потихоньку приносили нам водочку. Но была опасность, что если бы мы соглашались хоть раз с ними выпить, процесс быо бы ужене остановить. А вот от жаренной картошечки никогда не отказывались.
— На фестивале «Алые паруса» в Артеке вы, в целях безопасности на воде, призывали «пионеров» к осторожности, как-то рассказывали им, как в Крыму однажды чуть на сорвались со скалы на съемках…
— Да, на съемках «Арифметике любви»» герой, мой друг, спускается со скалы, я по сюжету должен его страховать, держать веревку. И вот, снимаем дубль за дублем, а режиссеру все кажется, что я как-то неправдоподобно тяну. И он велел людям внизу натянуть веревку посильнее. Звучит команда «Мотор, начали!» — они как рванут! Веревка вниз, я – за ней — и как не слетел с этой скалы! Спас оператор — бросился ко мне в последний момент, схватил и удержал.
— А помните первую роль в кино?
— Я учился в ГИТИСе у Табакова, и он меня порекомендовал Михалкову, когда он снимал «Обломова» на крошечную роль повара. По сюжету я должен был раздувать самовар. И вот кВ него кладут шшики, разжигают огонь, и я в него дую. И вдруг ветер переменился, и огромный столб дыма из самовара повалил прямо на камеру. Снимать невозможно, Михалков говорит: «Да уберите вы его, кому нужна эта сцена!» я жутко расстроился – ведь без самоватра и я тоже ему не нужен! Но потом ветер переменился, и сцену сняли – Михалков, наверное, сжалился, увидев мое лецо.
К съемкам в «Братьях Карамазовых» готовился в Кусково
— Вы живете на окраине Москвы, как туда попали?
— Да, сейчас я в основном на даче живу. А тогда, купили с женой кооператив. Залезли в такие долги, чтобы заплатить первый взнос, что дочка Катя еще долго по пустой квартире на велосипеде каталась – вообще ничего не было, никакой мебели. Это потом потихонечку-помаленечку… Сначала телевизор покупали, потом холодильник…
— Вы и раньше жили практически «на природе», рядом с вами парки: Кузьминки, Кусково. Гуляли там?
— Я очень полюблю парк Кусково, усадьбу графа Шереметьева, в которую когда-то на балы съезжалась вся Москва… Там и сейчас стоит аура того времени. Придешь туда, походишь по дворцу, по этим ровным аллеям, посидишь, посмотришь… Пруд там — как-будто время остановилось — И так тихо, спокойно становится… можно посидеть, опдумать о роли, о жизни. Мы все живем в страшной суете. Я должен был играть в фильме Юрия Мороза «Братья Карамазовы» по Достоевскому, а он суеты не терпит. Я приходил специально в Кусково, чтобы сосредоточится, стряхнуть ее с себя…
Загрузка ...