Вячеслав Фетисов: «Я предложил ДиКаприо сыграть в хоккей у Северного полюса»

Шайба против изменения климата

— Вячеслав Александрович, вы ведёте на одном из телеканалов программу «Фетисов». Телевидение — новая для вас профессиональная область. Раньше вы были гостем в студии, а теперь сами ведущий. Как ощущаете себя в этой роли?

— Мне интересно. Это программа для тех, кто хочет взглянуть на проблему с неожиданного ракурса. Третий год уже работаем, 80 с лишним программ сделано.

Бывает, правда, чтобы программа состоялась, надо задать человеку обидный или провокационный вопрос. Иногда это не получается, потому что я не хочу человека обижать. Не знаю, каково мнение зрителей, но люди с большим телевизионным опытом, с высоким государственным статусом иногда подходят и говорят, что да, интересно, постоянно следим. Это приятно слышать.

— Вы — посол доброй воли ООН по Арктике и Антарк­тике. Планируете провести международный хоккейный матч на дрейфующей льдине на Северном полюсе…

— Хотим привлечь внимание международного сообщества к проблеме глобального изменения климата. Этот матч с участием звёзд хоккея и других видов спорта, политиков и знаменитых актёров, голливудских звёзд поможет сказать миру, что сейчас у нас самая главная задача — сохранить планету для детей и внуков. Не разбираться в каких-то локальных конфликтах, а вместе подумать о нашем общем доме. Матч планируется провести на базе дрейфующего арктического лагеря экспедиции Русского географического общества «Барнео» весной будущего года.

— Слышала, что в матче может принять участие ДиКаприо?

— Да, может. Леонардо занимается экологией уже давно, у него один из самых крупных экологических фондов. Я разговаривал с ним год назад. У нас есть общие друзья, они нам устроили встречу в ресторане. ДиКаприо сказал: «Идею поддерживаю, но сам в хоккей не играю». Я ответил: «У тебя есть время научиться кататься». По некоторым слухам, он выходил на лёд. Сейчас Леонардо занят на съёмках и в это время не общается с внешним миром. Уточним в конце октября.

Путин и хоккей

— Наш президент тоже недавно начал играть в хоккей…

— Я с ним как-то на эту тему разговаривал. Владимир Владимирович в детстве не катался на коньках. Впервые вышел на лёд в 58 лет. И влюбился в хоккей. Говорит: «Я получаю такое удовольствие!» Потому что хоккей — игра философская. Это удивительный мир. Нет другой такой игры, которая совершенно особым образом формирует человека, мужчину. Не случайно хоккей полюбили в нашей стране сразу и навсегда.

— Хоккей — игра жёсткая, силовая. А вам чувство страха совсем не знакомо?

— Чувство страха — это такая вещь, которая присуща всем на бессознательном уровне. Оно рождает инстинкт самосохранения, вещь, которая мотивирует. Я 12 лет назад попал в серьёзную аварию на мотоцикле: ехал без шлема и вообще без экипировки со скоростью 120 км/час. Улетел с дороги. Но Господь уберёг: травмировался, но не сильно, успел сгруппироваться. И больше не сажусь. Оттуда, сверху, видимо, сказали: «Хватит». Наверное, всё, что с нами происходит, — для чего-то…

На льду/Агентство «Москва»

«Волгу» купил в 20 лет

— Вы наверняка водите машину. А когда купили свой первый автомобиль?

— В 20 лет, это была белая «Волга ГАЗ-2410». Стоила 9 тысяч рублей. Я на неё сам заработал. Потом были «Жигули». А первую иномарку я купил в 1988 году — «Мерседес» S-класса. Кажется, мой автомобиль был такой первый в стране. Ни у кого не было S-класса в тот момент, только у дипломатов. А вторая иномарка появилась, уже когда я играл в Америке. Приехал — и сразу купил «Мерседес» S-класса последней модели. Команда была не очень сильная, и ребята не много зарабатывали. Поэтому ездили в основном на пикапах, с кузовом такая машина. А я приехал на первую тренировку — и сразу на «Мерседесе». Крутой такой парень. (Улыбается.)

— А на лошади умеете ездить?

— Умею, да. У меня дочка Настя хорошо ездит, занималась выездкой. Она меня, собственно, и посадила на лошадь. Мы с бывшим партнёром по ЦСКА и сборной Лёшей Касатоновым однажды решили покататься. Сели на лошадей — у них чуть ноги не разъехались. На этом всё и закончилось. А потом как-то на отдыхе в Тунисе Настя меня, что называется, взяла на слабо. Мы при­шли туда, где дают лошадей напрокат, Настя мне говорит: «Слабо?» И мне ничего не оставалось, как взобраться на лошадь.

Хоккей как выражение свободы

— Наверное, вам часто задают вопрос, почему хоккей уже не тот. То, что вы и ваши партнёры творили на площадке, осталось в памяти у людей и вошло в анналы мирового хоккея и спорта в целом. Сегодня такого нет. А мегазвёзды есть. Это очень странно…

— Нет и не будет, потому что мы утратили важную вещь — высшие ценностные мотивы, духовные. Это состояние общества по большому счёту. В 1990-х годах мы всё поломали в себе. Материальное всё ограничивает. Человек постоянно думает: здесь я могу потерять деньги, а здесь — заработать. Материальные блага не являются главным стимулом, чтобы творить. Да, система нас контролировала полностью: не давала свободно жить, мы сидели по 11 месяцев в году на сборах. И хоккей был выражением нашей внутренней свободы — нашей личностной и творческой — и самореализацией. А когда это соединяется с мастерством и желанием, рождается непобедимая комбинация. И мне повезло с партнёрами по команде. В этой несвободе мы смогли не только не сломаться, но и действительно создавать шедевры на льду, которые до сих пор изучают. Мы были дети тех, кто выиграл войну, и у нас была психология победителей. Всё сошлось, я бы так сказал.

Ночь — самое время для тренировок

— Первые коньки у вас не сохранились?

— К сожалению, нет. Первые коньки у меня были двухполозные. А начинал я кататься у колонки. Рядом с колонкой всегда замерзала вода — прикольно было скатываться на коньках. Потом отец меня водил на пруды. Отец следил за мной с первых шагов на льду. Даже при очень хорошей игре он практически всегда был недоволен. Не давал мне расслабляться в этом плане, что очень важно. Отец с детства учил меня быть мужиком.

— А когда у вас появилась первая профессиональная экипировка?

— Мне исполнилось 13 лет, и родители подарили мне первую профессиональную экипировку. Они видели, что значит для меня хоккей, и знали, что я мечтал о настоящей хоккейной форме, как у мастеров. Это было невероятно дорого. Родители получали по 120 рублей, а форма — перчатки, коньки и шлем — стоила 250 руб­лей. Поэтому они копили деньги, скрывая это от меня. Представляете, как я обрадовался такому подарку?! Более того, я прямо в ней и заснул в этот вечер.

— Вы играете в Ночной хоккейной лиге — НХЛ. Действительно играете по ночам? А когда же вы спите?

— Я просто тренируюсь. Играть в НХЛ профессионалам запрещено. Как правило, это восемь-десять вечера. Но иногда — действительно ночью. Тренировки — три раза в неделю, поэтому выспаться получается.