«Несколько месяцев пишу стихи безостановочно …»
«Мои дожди», «Друзья уходят», «Облака» — наверняка многие не раз слышали эти песни. Их автор, известный бард Вадим Егоров, согласился рассказать «Восточному округу», о чём ему пишется и поётся сегодня.
Гитару освоил в 30 лет
— А ведь у меня есть песня про Восточный округ: «Но сегодня мы с тобой побывали наяву во хрустальных деревах на Сиреневом бульваре…». Впрочем, бульвар, конечно, тут ни при чём, стихи сами решают, где им рождаться.
— Вадим Владимирович, какая из песен стала трамплином в жанр?
— Конечно «Я вас люблю, мои дожди». Песня неожиданно для меня, как шквал, прокатилась по всей стране. Я очень гордился, когда в 1970 году в популярном тогда журнале «Кругозор» она появилась на гибкой пластинке в исполнении ансамбля Сергея Никитина.
— В детстве вы учились играть на скрипке, фортепиано, а гитару освоили самостоятельно?
— Недавно, вспоминая о своём детстве, я написал такие строки:
«К радости папы и радости мамы, им улыбаясь фальшивой улыбкой, я ежедневно пиликаю гаммы. Я ненавижу проклятую скрипку…»
Гитару я освоил уже очень поздно, в 30 лет. Свои первые 40 песен я написал на фортепиано. А всего их на сегодняшний день за две сотни.
— Сейчас у вас рождаются новые песни?
— Стихи пишу, а песни… Иногда пробую нащупать мелодию к ним, но как только чувствую, что она вторична по отношению к написанному раньше, прекращаю эти попытки. Я понимаю Окуджаву, который перестал писать песни за несколько лет до своего ухода. Он писал гениальные мелодии, они спускались к нему свыше, от Бога, но потом этот канал иссяк, и Окуджава не стал выдавливать их из себя.
Четырежды Австралия
— Вы дружите с бардами, например с Городницким?
— Дружба — это сильно сказано. Я в очень добрых отношениях с ним, как и с другими известными авторами, но барды — коты, гуляющие сами по себе. Я знаю только один пример такой дружбы — и личной и творческой: Визбор, Никитин, Берковский, но и они потом разбежались.
— Говорят, что вы как никто из бардов много гастролировали за рубежом.
— Только в Америке я был 16 раз. Я единственный из бардов, кто выступал в Австралии четыре раза — меня можно вносить в книгу рекордов Гиннесса. Но больше я туда не поеду, лететь 20 часов очень уж тягостно. Однажды мне довелось выступать в Канаде в каком-то элитарном кафе, однако я не знал перед кем. Слушали меня изумительно, в абсолютной тишине. Причём после каждой песни раздавались бурные аплодисменты. В конце я спросил у переводчицы, кто эти люди в зале, она сказала, что это французы из Квебека и русского языка они не знают. А что же они аплодируют? — Им очень понравилась музыка, — был ответ.
Конец мечтам об одиночестве
— У вас есть строки » Прости меня Боже, надмирный владыка прости…» В каких вы отношениях с верой?
— Эти строки не только фигура речи, когда мне плохо, я, как и многие, обращаюсь к Всевышнему и одновременно прошу у него прощения за неверие. Вот моя жена Веста — человек искренне верующий. Она из Сарова, там не верить, по-моему, трудно.
— Одно из ваших стихотворений называется «Одиночество». Скажите это состояние для вас желанное или вы им тяготитесь?
— До того момента как я встретил Весту, в своем первом браке я мечтал об одиночестве, мне его не хватало, я его жаждал. А когда познакомился с Вестой, понял, что не надо мне никакого одиночества. Мне хорошо с ней.
— Свою первую любовь помните?
— Ещё как помню. Я влюбился в первом классе, обожал эту девочку! Сейчас, с высоты прожитых лет, утверждаю: острота этого чувства, чувства влюбленности, не зависит от возраста. Поэтому когда та девочка во втором классе куда-то с мамой и папой уехала, для меня это была настоящая трагедия.
Слово однажды отозвалось «Маздой»
— Ваш первый заработок был как-то связан с вашим увлечением поэзией?
— Да. Как-то, когда я уже учился в педагогическом институте, меня пригласили выступить. А после вручили неожиданно конверт с 10 рублями. Потом, конечно же, выступления стали для меня источником заработка. С годами я добился неплохо жизненного статуса, защитил кандидатскую в области психологии, возглавил лабораторию в НИИ. На этой должности я зарабатывал 340 рублей в месяц — это были очень хорошие деньги по тем временам. Но одновременно я зарабатывал концертами в четыре раза больше Короче: жил и не тужил.
— У подъезда стоит золотистая «Мазда», случайно не ваша?
— Моя, но ей уже 10 лет. В 2006 году 6 мая, накануне своего дня рождения я выступал в Волгограде. Во время антракта ко мне подошёл симпатичный мужчина и сказал: «Вадим Владимирович, я вырос на ваших песнях. Даже не могу передать Вам, что значит для меня Ваше творчество. Знаю, что в 7 утра у Вас самолёт. Давайте после концерта ко мне. Там уже накрыт стол». Я согласился. После концерта он отвёз меня в свой роскошный загородный дом к роскошному столу. Потом хозяин произнёс, обращаясь к гостям: «До дня рождения Вадима Владимировича осталось совсем немного, давайте его поздравим». Начался грандиозный фейерверк. Под его всполохи все встали и пошли к большой лужайке, на которой вся в ленточках и бантиках стояла золотая «Мазда». Это был подарок мне. Вот уж действительно: нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся.
— У вас есть любимое выражение?
— Пока можешь не писать — не пиши. Творчество — абсолютно не прогнозируемая вещь. Главное — никогда не насиловать себя. Вот сейчас открылся какой-то клапан и уже несколько месяцев пишу безостановочно, а до этого несколько лет — ни строчки.
— Чем занимаются ваши сын и дочь?
— Сын очень успешный врач терапевт, доктор медицинских наук. Дочь — фотохудожник. У меня трое внуков. Должен признаться — дед я неважный, что видно из строчек:
«Ноют локти и спина, годы цедятся — не пьются… Детям всё отдал сполна. Внукам? Внуки перебьются».